Кабановы - известная симбирская семья, жившая в своем доме па Мартыновой улице (ныне Радищева) во вт. пол. XIX - первой пол. ХХ вв. Андрей Сергеевич - педагог, один из любимых учеников и соратников И.И. Ульянова, известный садовод и цветовод; Анна Гавриловна содержала частную школу, одну из лучших в Симбирске. Из пятерых детей: Борис - профессор, доктор с/х наук, Сергей - видный инженер-электротехник. Константин ученый-палеонтолог.
Было это летом 1952 года. Восемнадцатилетней студенткой я приехала в Ульяновск на каникулы домой. Перед отъездом из Казани мой учитель А.П. Дедков поручил мне передать образец мела с отпечатком раковины и записку палеонтологу Кабанову. Было это летом 1952 года. Придя на ул. Радищева, 33 и постучав в дверь, я увидела пожилого, высокого худощавого мужчину. Он взял образец, поблагодарил меня, и я ушла, вскоре забыв об этой встрече.
Но с 1957 г., когда после окончания университета я начала работать в Краеведческом музее, мы часто виделись с Константином Андреевичем, и я проникалась уважением и интересом к этому необыкновенному человеку. Он не занимал высоких должностей, не имел ученых званий, но круг общения его был удивителен. Ученый мир геологов тянулся к нему с разных концов СССР. Во время летних экспедиций Кабанова посещали знаменитый палеонтолог, бородатый профессор МГУ Орлов Ю.А. и профессор Геккер Р.Ф. со своими "свитами", из Ленинграда - профессора Соколов Н.Н и Глазунова Г.В. Из Казани частыми гостями были ученые Филиала АН СССР Кавеев М.С., Незимов В.Н., Дистанов У.Г., а из КГУ - профессор дедков А.П. Их обычно сопровождали студенты-практиканты, лаборанты. Если места в доме Кабановык не хватало, в саду разбивали палатки, ставили машины. Многие привлекали Константина Андреевича к работе по определению ископаемой фауны, он участвовал в их экспедициях. Для студентов-биологов Ульяновского пединститута он каждое лето проводил полевые практики по геологии, удивляя молодежь глубиной своих знаний, широтой интересов.
Тесно общался с профессором Любищевым, рассказывал о совместных экскурсиях с ним.
А.А. Любищев, по словам К.А. Кабанова, подтрунивал над ним, говорил о своем преимуществе в том, что у Константина Андреевича тяжелый рюкзак с камнями, а Александр Александрович всегда налегке с сачком. Не пропускал Константин Андреевич и "четверги" у Любищевых. А жена Александра Александровича иногда печатала на машинке статьи Кабанова, которые он затем публиковал в академических журналах.
Общался Константин Андреевич с профессором Р.Е. Левиной, художником П.Г. Паниным, профессором В.В. Благовещенским, а с краеведом-ботаником В.И. Апраксиным был дружен с гимназических лет.
Помню отрывочные рассказы Константина Андреевича о довоенной жизни. После революции жилось очень трудно, приходилось работать камнерезом, изготавливать надгробные плиты. Зато в 30-е годы он часто путешествовал с женой и двумя детьми в лодке по Каме и Волге до Ульяновска. Вечерами, причаливая к берегу, охотился, рыбачил. Охотой и рыбалкой перебивались и во время войны: питались сусликами, моллюсками, голубями и другой живностью.
Жена Кабанова, Варвара Викентьевна, была милой, интеллигентной женщиной. В предреволюционные годы она окончила Бестужевские высшие женские курсы. Интересная собеседница, всех она встречала с доброй улыбкой.
В доме было очень много ящиков и ящичков с образцами окаменелостей, геологического снаряжения. Стопы газет, писем, журналов теснились на комоде, рояле и в саду. Внутри рояль был забит ракушками.
В 1960 году я познакомилась с дочерью Константина Андреевича Ириной. Она работала врачом в Московском детском доме. Приехав в отпуск и узнав, что отец в экспедиции в Сурском, она добралась туда автобусом. Прожив с нами несколько дней, много рассказывала о детдомовских ребятишках, как воспитатели берут детей домой, чтобы познакомить их с домашним бытом, отвлечь от казенщины.
Сын Кабановых Юрий был палеонтологом. Его я увидела тоже в году 60-м, когда он приехал к отцу с женой Юлей и сыном. За столом Юрий рассказывал о среднеазиатской экспедиции в пустыню н о том, как спасались по ночам от змей, а Юлия - о своем плавании на научно-исследовательском судне "Витязь" в Индийском океане. Показывали засушенных морских звезд и других мелких морских обитателей.
В тот год отец с сыном предприняли поездку в Шиловку на обнажение туронскик мергелей. Я тоже участвовала в экспедиции. Константина Андреевича очень интересовали мшанки. Он загорался, когда видел на куске мергеля причудливый рисунок, похожий на тонкое кружево, состоящий из мелких скелетиков морских организмов прошлого.
Путешествовал К.А. по всей Ульяновской области. Как-то рассказывал, что в одной деревне его приняли за священника. Сидел он на крыльце дома, где остановился на ночлег, и смотрел на суетливых голубей, которые воровали зерно у кур. Проходящая мимо женщина спросила:
"Что, батюшка, любите голубей?"
"Да, - ответил он, - особенно с молодой картошкой".
Насмешничал Константин Андреевич часто. Полевые дороги тогда были еще более ухабистыми, чем теперь. Экспедиции происходили обычно на грузовых машинах-фургонах, покрытых брезентом. На ухабах людей высоко подбрасывало, и они неизбежно толкали друг друга. Он весело замечал, что в эти моменты можно целоваться как бы невзначай. Речную гальку он ласково называл гaлечкой, если в составе экспедиции была Галина.
Много лет К.А. Кабанов поставлял отличные образцы минералов и окаменелостей на фабрику наглядных пособий в Москву, откуда они потом расходились по всей стране.
В 60-е годы я побывала в музее землеведения МГУ. Увиденное в палеонтологическом отделе меня привело в восторг: весь мезозой был представлен образцами, присланными К.А. Кабановым. А теперь его коллекция - детище всей жизни - хранится в Палеонтологическом институте АН России.
В конце лета 1961 г. Константин Андреевич и Варвара Викентьевна уехали из Ульяновска навсегда в деревню Пахру Московской области.
Все сотрудники музея провожали их на станции и тепло прощались. За несколько дней до этого директор музея М.Х. Валкин по случаю отъезда Кабанова собрал всех нас в своем кабинете, говорил о его вкладе в научную работу музея и вручил грамоту, и мы все тоже благодарили ученого. Константин Андреевич был очень растроган, обещал приезжать летом в Ульяновск.
В июле 1963 г. он выполнил свое обещание, и мы совершили несколько экскурсий. Плавали на "Оме" по Волге в Ундоры-Городище, фотографировались. Находили много интересных окаменелостей. Каждой находке К.А. радовался, как ребенок. Плавали и в Шиловку, ходили в Ульяновске на обнажение Милановского, там он нашел окаменелые ребра ихтиозавра.
Последняя наша встреча произошла в ноябре 1964 года. Я была в командировке в Москве и приехала к Кабановым в Пахру. Встретили они меня радушно, угощали яблоками из своего сада. Рассказывали, как им хорошо вблизи детей, какое удовольствие париться в Сандунах, но чувствовался какой-то надлом.
Вроде бы у них мало что изменилось после отъезда из Ульяновска, но как будто корни подрубили.
Темным ноябрьским вечером я уезжала от Кабановых. Константин Андреевич провожал меня до автобуса. Было слякотно, шел мокрый снег. Это была наша последняя встреча.
Осталось в памяти, что Константин Андреевич никогда не поддавался унынию, держался всегда е достоинством, независимо и в оппозиции к властям. Было в нем что-то рыцарское, от Дон Кихота. При своем более чем скромном положении не мог согласиться с тем, что мы, научные сотрудники с высшим образованием, получаем зарплату 41 рубль. По этому поводу он писал в Министерство культуры СССР в Москву и требовал решить вопрос о повышении нам зарплаты.
К. А. Кабанов внес огромный вклад в изучение Ульяновской геологии, полезных ископаемых, в краеведение. Впоследствии он издал книжку "Полезные ископаемые Ульяновской области ". Нет слов для выражения моей благодарности Константину Андреевичу. На таких бескорыстных, духовно богатых людях держится мир.
Н.М. Коротина, фото из архива автора
«Мономах», «3(18), 1999 г.
